главная > страница ОСОЗНАННОСТИ > цитатник > ЦИТАТЫ ИЗ КНИГ > © Владимир Серкин «Хохот шамана»

Тематически интересно :)
© ilonashel

Иногда Шаман ведет себя как добрый дедушка-учитель, иногда — мне кажется, что за человеческим обликом скрывается другое существо.

Разговаривать трудно, записывать на диктофон невозможно. Он живет не в нашем ритме, живет в своей вечности, может по полтора-два часа молчать после вопроса, кипятить и пить свои отвары, заниматься сортировкой трав или «амулетов», потом неожиданно ответить. Если я рассчитывал вернуться в город к определенному сроку, то мог и не дождаться ответа. Но Шаман помнил вопросы и постепенно отвечал на них.

Для продолжения общения пришлось освоить практику долгих одиночных зимних переходов. Кто знает, что такое — колымская зима, поймет и уровень мотивации.

настоящее понимание мировоззрения Шамана возможно только через освоение его практик.

пока определяю жизнь Шамана как «Состояние свидетеля». Мне кажется (пока упрощающая модель), что он является идеальным действующим созерцателем, перед которым проходят ряды образов (например: я, эвелны, Советская власть, мамонты, разрушающиеся и поднимающиеся горы…). При этом я не утверждаю, что Шаман живет столь долго. Он просто пребывает в этом состоянии.
После выхода в Магадане в 2001 и в 2003 годах первых фрагментов записей, многие читатели говорили мне, что записи похожи на тексты К. Кастанеды. В связи с этим вынужден указать на то, что упорно не замечают «кастанедоведы»: тексты Кастанеды очень похожи на диалоги Сократа в изложении Платона. При этом в текстах Кастанеды нет никакого плагиата. Он просто описывал взаимодействие и беседы со значимым для него человеком, как это делал и Платон. Это определило сходство стилей.[…] Сравнивая концепции Шамана и дона Хуана, укажу лишь на фундаментальное различие их в понимании сущности человека, которое определяет и различие их действий: дон Хуан считает, что человек — воспринимающее мир существо и использует «описания»; Шаман считает, что человек и другие живые творят мир, и использует «практики» (деятельность).

Я мог бы быть Медведем.
Уже будучи матерым Волком, понял, что сначала был шанс стать Медведем. Готовности не было.

…когда я писал соответствующие возрасту обычные неуклюжие юношеские стихи обо всем…

Все-таки стрелял от страха. Боялся не медведя, а того, что благоприятная ситуация закончится, а с другой не совладать.

Поднявшись на сопку, увидел волка уже неожиданно далеко на склоне следующей. Волк бежал изо всех сил, проваливаясь и извиваясь в глубоком рыхлом снегу.
В тот же момент стало понятным и состояние волка, который боролся за жизнь, и неприятное сравнение его состояния со своим состоянием молодого придурка, увидевшего интересную престижную мишень. Сразу же и волк все понял. Он остановился и повернулся. Мы были слишком далеко, чтобы видеть глаза друг друга, но волк мне что-то предложил, и я принял это. Развернувшись, я медленно покатился назад, унося с собой благодарность Волка.

Например, у Василия Шукшина описано состояние волка, понятое преследуемым человеком: «…он не пугал и не угрожал, просто настигал добычу». Со временем я научился так вести себя на охоте, а потом, уже в армии, и в социальных взаимодействиях.

После того как мы все отслужили в армии, наши траектории разошлись уже явно. Яркий, полный приключений след моих товарищей проходил через горы, моря и дальние страны, через добычу краба, икры или золота, колымские тюрьмы и экваториальные острова; мой, наверное, менее насыщенный приключениями и конфликтами, — через большие города, занятия физикой, психологией и поиски знания, университеты и монастыри.

— Жизнь — волна?
— Ты видишь, как вздымаются и опадают волны на море?
— Да.
— Горы — это такие же волны, только очень медленные. Ты можешь понять это?
— Наверное, могу.
— Тот, кто видит, что горы являются волнами, видит, что и народы как волны. Сейчас волна одних народов на подъеме, других — на спаде.
— От чего зависят подъемы?
— От силы отдельных людей.
— Как узнать сильных людей?
— Сильный человек спокойно преодолевает новые и новые препятствия, независимо от того, предвидел он их или нет. Другими словами: обстоятельства не разбивают его волну.

— Эта цивилизация ошибочна в том, что везде стремится создать одинаковые условия. Такой способ проигрышен, так как требует постоянного притока энергии извне. Скоро варвары будут изучать способы жить в тех условиях, которые есть.
— Кто это — варвары?
— Варвары — люди со столь низким уровнем культуры, что без своих приспособлений они не проживут в тундре и суток.

Шаман общается с Духами очень редко, так как редко готов к такому общению. Без готовности общаться с Духами нельзя; неподготовленный человек раздражает их. Готовность он описывает как полную ясность сознания и полное освобождение от суеты.

— Почему Духи помогают или не помогают?
— Духи помогают при определенных условиях.
— Каковы эти условия?
— Духи не помогут тебе ни в одном деле, которое ты смог бы сделать сам. Но если ты подвел свои дела к черте своих возможностей, действуешь на грани возможностей и дружен с Духами, они помогут тебе.

Например, рассказы о проверке документов в Москве он слушал зевая, а о магнитных картах долго расспрашивал и был недоволен неполнотой ответов; вопрос о ценах он считал несущественным, а то, что в метро стало меньше красивых женщин — очень существенным. Мою версию о том, что красивые женщины пересели в автомобили, он одобрил, а версию о конкуренции как основе ценообразования — высмеял. Его высокий уровень социальной компетентности при отшельническом образе жизни удивлял меня.

Он считает, что ее следовало бы сформулировать и назвать гипотезой относительности практик, так как человек вообще не может говорить о том, что не практикует.
— Почему язык может меня ограничивать?
— Слова твоего языка обозначают предметы и действия, но мир не состоит из предметов и действий.
— Из чего же он состоит?
— Из того, что ты о нем думаешь.
— Я спрашиваю о реальности.
— Ты можешь думать только о том, что ты делаешь, и это — твоя единственная реальность.
— А как думать о другой реальности?
— Ты видишь летящую чайку и говоришь: «Чайка летит». Это твоя реальность. Древний чукча говорит слово, обозначающее: «Дух побережья проявляет себя в чайке, и я понимаю этот знак». Он это делает, такое понимание — часть его практики, и это — его реальность.
— А есть единая реальность для всех?
— Только на уровне совпадения практик.

— Кто я такой, чтобы отнимать у людей надежду.

— Почему ты молчишь после моих вопросов?
— (Пауза, минут пять-шесть). Нужно подумать, перед ответом.
— Отшельничество не сделало тебя тугодумом?
— (Неожиданно, Шаман ответил сразу и в нарочито быстром темпе, немного комкая и сливая слова). Конечно, я-мог-бы-сразу «залепить» любые-слова, болтающиеся-на-языке, чтобы-потом-думать: «Что-это-я-сказал?». Или, наоборот: «О-как-здорово-я-сказанул». Но (Шаман заговорил в нормальном темпе), тогда бы я не говорил, а выдавал вербальный понос (смеется).
— Как ты решаешь, когда отвечать?
— Не решаю. Вопрос должен «перевариться». А ответ должен «придти». Бывает, что я даже на некоторое время забываю о вопросе. Простой вопрос требует нескольких минут, а принятие решения требует очевидных знаков.

— Как увидеть знаки?
— Сначала тебе нужно научиться смотреть?
— Как ты научился?
— Очень много лет мне не нужно и не перед кем выделываться . Вербальные объяснения отпали сами собой.
— Но я — преподаватель.
— Тебе очень трудно. Работа приучила все объяснять. Теперь ты чаще видишь не реальность, а свои объяснения.
— Что мне делать?
— Поучись у эвелнов. Посмотри, как они начинают действовать. Их мир не так благоустроен, приходится больше действовать. Для этого нужны не объяснения, а реальность.

— Главное — не умение, а целеполагание.
— Это, наверное, специфика их культуры?
— Лй культуры.
[…]
— Ну, они не умеют считать, нет чертежей. Как строят такие байдары?
— Решают построить и строят, глядя на другие байдары.
— То есть даже мастеров специальных нет?
— Главное — не умение, а целеполагание.
— Это, наверное, специфика их культуры?
— Любой культуры.
— Ну, у нас судна не построишь на одном намерении.
— Кто Кузьма по образованию?
— по-моему, бывший артиллерист.
— А Вовчик?
— Радиоинженер.
— А Генка?
— Понял. Среди них нет ни одного судостроителя.
— А как они построили свое судно?
— Сам видел. Резали заброшенный флот и варили свое прямо на песке.
— Хорошее?
— Сносное, наверное, хорошее.
— Не лукавь. Судно отличное. Лучше заводских. Раньше их называли беспроектными, а сейчас рыбнадзор и погранцы называют беспредельными из-за ходовых и штормовых качеств. Ну и как они его сделали?
— Действительно. Не задумывался.
— Говорю тебе: у них была цель, и они начали действовать. Остальное — приложилось.

Волк не считает лай нападением. Для него это просто странные звуки, которые мешают самим же собакам жить содержательно — охотиться. Нормальный Волк, услышав лай, молча уходит на свою содержательную территорию. Но иногда собаки слишком раздражают. Тогда Волк молча возвращается через несколько суток. Собаки удивляются — за что? Со своим лаем они это никак не связывают.

— Где ты вообще берешь соль, крупу?
— Кузьма привозит.
— Почему он это делает?
— Почему ты приносишь мне вещи?
— Они не нужны нам в городе.
— Но ты долго несешь их на себе. А патроны, горелка?
— Это подарки.
— Почему ты это делаешь?
— Я хорошо к тебе отношусь.
— И они хорошо относятся. Я лечу их и подсказываю, где, сколько можно взять. Это — не плата, а отношения.

Наверное, Шаман — единственный «лечащий врач» на сотни километров. Он не может ни с кем консультироваться, у него нет медицинских книг и стандартных лекарств. Но он всегда действует так, будто точно знает, что делать.

— Нужно, чтобы он не ждал твоей помощи, а боролся.
— Если я принесу ему мешок мороженных кур, он бороться не будет?
— Скорее всего, тогда замерзнет.
— Почему?
— Или он будет бороться за жизнь каждый день, или не сможет.
— «Куры» помешают бороться?
— Должна быть стабильность борьбы. «Куры» позволят временно не бороться, как свечи и солярка. Из за них он чуть не замерз, так как сразу не приобрел привычку запасать дрова. […]
— Ох и суров ты. Вообще не нужно помогать?
— Наоборот: хочу, чтобы он имел шанс. Можешь давать гостинцы. Но немного и несистематично. Чтобы он на них не рассчитывал. Пусть рассчитывает только на себя.

— Но как ты делаешь отвары для больных?
— Они болеют тем, чем я уже болел, и я знаю, что нужно.

Дети растят нас и заставляют решать жизненные проблемы.

— Что ты говорил о «жестокой борьбе за существование»?
— Ну, в столь суровых условиях нужно бороться за выживание.
— Имей в виду: как только начнешь бороться — это первый шаг к смерти.
— А не бороться, так сразу замерзать?
— Не бороться и не замерзать. Просто действовать в гармонии с окружающим миром.
— Как?
— Не противопоставлять себя Природе, даже не думать об этом. Природа всегда тебя победит.
— Но без напряжения сил не обойтись.
— Обойтись. Старайся делать то, что нужно, «по течению» дня, часа, мига.
— Но как?
— Начни, старайся чувствовать и поймешь.

— А ты — целитель?
— Я не вмешиваюсь, если меня не просят. И я лечу не болезнь, а человека с его миром.

— Мне говорили, что ты пляшешь с бубном и камлаешь.
— Довольно часто. Бубен, наверное, войдет в арсенал врачей будущего.
— Для чего?
— Большинство болезней присходит из-за рассинхронизации человека с его миром. Танец и песни с бубном помогают человеку снова синхронизироваться.
— Никогда такого не слышал. А как же вирусы, бактерии?
— Вирусы, бактерии, психосоматика — материальные проявления потери гармонии с миром.
— Но как бубен вводит человека в гармонию?
— На твоем профессиональном сленге это называлось бы вроде «настройка динамического стереотипа».

— Не запомнишь без долгой практики. Пока просто проси прощения, объясняй, что не все выкашиваешь, и что-для чего нужно. Обязательно оставляй достаточно травы на развод и выполняй обещанное.
— Как влияет выполнение обещаний?
— Иначе травы, горы, море и все-все сделают тебе «предъяву». (Шаман улыбнулся, но улыбка относилась только к термину).

Вспомнил Волка. Почему не воется? Тут же и ответ пришел — волк ни на кого не обижается. Прошла обида, пришло понимание — ах-ах, не поняли, не оценили. Тьфу! Получается, я для благодарности все это делал? Самому стыдно стало.

— Время окружает человека, как твои руки паука.
— Не понимаю.
— Люди думают, что сегодня они реагируют на вчерашнее.
— Правильно.
— Наполовину. Половина их реакций — на завтрашние события.
— Но человек не знает, что будет завтра.
— Умом не знает, а реакциями знает.
— То есть завтрашний день предопределен?
— Нет. Просто время окружает тебя сзади и спереди, справа и слева.
— Не понимаю. Я что, могу болеть сегодня от того, что съем завтра?
— Это — вряд ли . Редко. Тело не так чувствительно, как эмоции. Но ты можешь печалиться сегодня из-за завтрашних событий.
— Человек может чувствовать будущее?
— Чувства не подчинены социальному календарю.
— Не понимаю.
— Ты можешь годами не стареть: календарное время идет, а время чувств — нет. Ты можешь постареть на годы за дни: время чувств будет обгонять календарное время. И ты можешь помолодеть, если время чувств идет назад, хотя календарь идет вперед.

— А как ты научился их так ровно раскалывать?
— Не учился. Придет же такое в голову.
— Но как ты их колешь?
— Смотри. (Шаман небрежно ударил моим ножом уже не поперек, а вдоль по последнему целому яйцу, которое раскололось на две равные половинки.)
— В чем секрет?
— У нас разные действия.
— В чем разница?
— Когда действую я, я действую целиком. А ты — частями.
— Какими частями?
— Например, одна часть тебя не уверена, что ты справишься с яйцом, другая думает, что и колотые яйца на морозе не пропадут, третья — вообще в Магадане с проблемами твоих собственных яиц.
— Но мои действия могут быть более комплексными, чем твои ситуативные.
— Твои действия могут быть только более размазанными. Например, вместо точного удара по яйцу ты истерично ударяешь по пальцам. Такая размазня делает человека немощным и старым.
— Что мне делать, чтобы научиться действовать как ты?
— Не имеет значения. Можешь, например, колоть яйца. Главное: когда колешь яйца — коли яйца, а не лови ворон.
— Но как?
— Начни это.

— Ты не думал жениться?
— Ты не сможешь понять. Мои дети и внуки выросли, а подруги умерли. Но в жизни есть этапы развития, которые мужчины и женщины не могут пройти в одиночку.
— В целом ряде учений говорится о преимуществах жизни без партнеров.
— Почему, по-твоему, на Земле создано примерно одинаковое количество мужчин и женщин?
— Не знаю. Почему?
— В старых легендах говорится, что мужчина и женщина — только половинки полноценного человека.
— Ты считаешь, что это правда?
— Правда, что мужчины и женщины во многих парах не являются отдельными людьми, а частями парной системы.
— Как это?
— Как младенец не является самостоятельным существом, а живет лишь в системе с мамой.
— Как складывается такая система «мужчина-женщина»?
— Годами из тысяч привычек. Например, если она забывает закрывать двери — он приучается проверять, он не может торговаться на рынке — она обучается этому…
— Обязательно нужно побыть в системе?
— Кто не был частью системы, не сможет быть цельным и один.
— Почему?
— Просто он не знает, как развивать себя до целого.

— Что мне делать, чтобы быть здоровым?
— Первое — не делай излишнего.

— Нужно, чтобы была энергия жизни.
— Где ее взять?
— Взаимная, сильная любовь.
[…]
— То есть люди, которые не любили взаимно, не смогут жить долго?
— Если они не пережили взаимной любви, у них не будет мужества нагонять волну своей жизни.
— Достаточно такого мужества?
— Его достаточно, чтобы учиться.
— Всем надо рекомендовать любовь?
— Любовь нельзя рекомендовать. Многие инстинктивно избегают любви, потому что она их покалечит или убьет.
— То есть мужество есть еще до любви?
— Ты же учился больше двадцати лет, прожил полжизни в Москве. Ты забрался холодной зимой в это место , чтобы спрашивать меня о любви? (Смеется.)
— А зачем еще стоило сюда забираться? (Смеемся оба.)
— Это — как в твоей науке о способностях. Задатки мужества и игры есть, но развиться они могут только в любви.
— Кто учит нагонять волну своей жизни?
— Человек учится сам.
— С чего начинать?
— Добейся чего-нибудь в жизни и откажись от этого.
— Начинать с асоциальности?
— Асоциальны те, кто не любил и не может ничего добиться. Беглецы от общества. Какое мужество у беглеца?
— Нужно сделать карьеру, добиться признания?
— Не обязательно. Но чтобы твердо знать, что ты — не беглец от общества, желательно.
— Но потом практически невозможно отказаться.
— Еще невозможнее, чем ты думаешь. Нужно отказаться еще и от себя, добившегося успеха.
— Как же жить, отказавшись от себя?
— Не от себя, а от надувшегося от успехов. Только тогда ты и будешь сам, истинный.
[…]
— Этого достаточно для долголетия?
— Нет.
— Много еще условий?
— Нужно жить по сердцу.
— А еще?
— Нужно творить свою жизнь.
— Не понимаю.
— Начни с того, что в твоей жизни должно быть творчество.
— Стихи, картины, танцы, наука?
— Можно начать с чего-нибудь из этого.

— Нужны новые впечатления, чтобы заставить организм правильно работать.

— После пятидесяти ты поймешь, что молодой человек всегда в форме, а старый как бы собирает себя для жизни каждое утро. Правильная совокупность видов активности позволяет дольше держать форму.

— Как ты узнавал, что стареешь?
— Я жил в городе и отмечал всё, что наступает в последний раз.
— Как это?
— Например, последняя игра в футбол — годы больше не позволят играть. Последняя охота — возраст больше не позволяет охотиться. Последняя рюмка — здоровье не позволяет, последняя женщина — чтобы больше не пыжиться. Так современный человек дожидается последнего дня.
— Как ты переломил это?
— Мне повезло. Жизнь поставила в такие условия, в которых действительно нечего было терять. Я не выбирал это, и никто такого не выберет. А раз терять было нечего, я начал новые практики.
[…]
— С чего ты начал новые практики?
— Я начал творчески относиться к своей жизни.
— Почему же большинство людей умирает от этого?
— Все действительно новые практики начинаются с кризиса.
— Это обязательно?
— Например, ребенок отлично ползает: быстро, точно, безопасно. Но вот встает на ноги и делает первые шаги: медленно, неточно, да еще падет и расшибается.
— Понятно. То, что ты говорил про творчество, дает правильную эмоциональную активность.
— Да. Но я говорил не только про творчество. Творчество помогает понять идею самого себя.

— Где ты возьмешь деньги, когда пойдешь в город?
— Ты займешь мне на месяц жизни?
— Да.
— В городах ничего не меняется кроме узоров на деньгах. За месяц я найду доходное дело.
— Знаешь, ты давно не был в городах. Сегодня миллионы неглупых современных людей ищут доходное дело. Жесткая конкуренция, и у них ничего не получается.
— Говорю тебе: в городах ничего не меняется. Твои миллионы только хотят, но ничего не делают, или с большей-меньшей активностью функционируют в уже сложившейся системе. Любой неглупый человек, который будет что-то делать, будет иметь доход.

— Ты не видел сериал «Горец»?
— Нет. Почему ты спросил?
— Там главный герой бессмертен. Он живет с девушками и совершает подвиги.
— Это — подростковые мечты. Если бы кто-нибудь жил действительно долго, он бы не вмешивался в эту суету.

— Ты говорил, что ты — йог.
— Я — йог по-своему.
— Как это?
— Как в русских сказках Баба-йога и Кощей Бессмертный. (Смеется.)

Ты засоряешь организм парами солярки.
— Организм сам очистится.
— Не лучше ли жить по-возможности в экологически чистых условиях.
— Лучше в меру.
— Экологическая чистота в меру?
— Человек не может вечно отгораживаться от мира. Мир все равно прорвется.
— Если будет развиваться экологическое сознание…
— Чепуха. Чтобы быть жизнеспособным, нужно приспосабливаться к любой среде.
— И пусть все засоряется?
— Нужно одновременно и пытаться сохранять среду, и изменяться вместе с ней. Любое одиночное направление проигрышно.

— Почему время идти по грибы «настало»?
— Все имеет свой ритм, надо его чувствовать.
— Вчера мы не собрали бы грибов?
— Собрали бы меньше и с затруднениями.
— То есть результата все же можно добиться и не чувствуя ритма, если приложить больше энергии?
— Далеко не всегда.
— Почему?
— Помнишь задачку? Одна женщина может родить за девять месяцев. За какое время могут родить девять женщин?
— В жизни человека много ритмов, которые нельзя обойти?
— Много. Не знаю всех.
— Что будет при искусственном ускорении этих ритмов?
— Простое разрушение. Многие люди так и разрушают сами свои дела, отношения, здоровье.
— Но социум часто заставляет человека ускоряться.
— Поэтому многие долгожители живут не в ритме социума.
— Человек стареет и разрушается от искусственного ускорения?
— Человек стареет оттого, что не изменяется вслед за изменением ритмов и отношений окружающего мира. Рассогласование ведет к дисгармонии, а она — к разрушению.

— Что ты делаешь в это время?
— Соответствую идее самого себя.
— Что за «идея себя»?
— Есть идея каждого человека: Иванова, Петрова, тебя, меня. И есть реальные воплощения: Иванов, Петров…
— И что?
— Чем больше реальные Иванов-Петров отличаются от своей идеи, тем больше они разрушаются.
— При чем здесь идеи?
— Идеи неразрушимы, они вне времени и пространства.
— Как это?
— Например, идея Платона о мире идей. Платона давно нет, а идея есть. Где она? Когда? В тебе, мне, в московском профессоре философии, в Платоне? Вне времени и вне пространства.
— Идеи Иванова-Петрова тоже вне времени и пространства?
— Конечно. Поэтому они неразрушимы.
— Человек может быть неразрушим, соответствуя своей идее?
— Этого не знаю. Но, конечно, такой человек намного дольше сохранит форму, чем обычный.

— Это было бы не знанием, а информацией, которую сразу забываешь. Знание — то, что сопровождается чувством узнавания, понимания, и что ты можешь применить. Тут у вас, кстати, больше ценят информацию, чем знание. Это ошибка.

— Возьму что-нибудь легкое на память.
— Думаю, что твоя городская квартира и так забита хламом.
— Да. Откуда ты знаешь?
— Ты годами таскаешь «что-нибудь на память», и, наверное, это уже мешает тебе жить.
— Не нужно ничего брать?
— Бери то, что нужно. А «на память» приучай работать память.
— Но предмет может вызвать воспоминания и «оживить» их. Студентов учим, что предмет — внешняя опора воспоминаний.
— Воспоминания могут «забить» твое сознание, как хлам квартиру.
— Люди дорожат своими воспоминаниями.
— Я говорю не о том, что само запомнилось, а о том, чтобы ты не наращивал объем воспоминаний искусственно.
— Есть целая культура организации воспоминаний: фотографии, видео, сувениры…
— Куда, зачем и какой багаж впечатлений тащит твое сознание?
— В каком смысле?
— Память нужна человеку не для прошлого, а для будущего. Не заполняй ее искусственно, это может помешать продвигаться в будущее.

Снег сошел уже недели четыре, и летное поле цвело поверх буйной молодой зелени ковром синей незабудки, белой пастушьей сумки, неизвестных мне сиреневых, красных и желтых цветов. Тонкий запах цветов, ярко-синее до фиолетового оттенка небо, полукольцо черно-синих гор со сверкающими снегом вершинами, мирное жужжание шмелей и порхание бабочек в сочетании с железной взлетной полосой, сохранившей какой-то дух тех суровых лет, подействовали на меня особым образом: день был так прекрасен и так трагичен, что любое действие было бы бессмысленным лукавством. Я просто лег на нагретые солнцем травы и полосы, положив руки под голову. Шаман глянул на меня и молча удалился к невысоким строениям на краю аэродрома. Очень высоко, наверное, уже в тропосфере, парила одинокая белая птица, и я «ушел» за ней. Не спал и не бодрствовал, а как-то «впитывал» красоту и трагичность, бесконечность и мимолетность этого мира. Через несколько часов спокойствие и ясность Шамана стали понятны мне.
— Теперь я понял про бесполезность «предметов на память».
— (Шаман кивнул).
— Спасибо тебе.
— Не за что. В городе нельзя постоянно находиться в этом состоянии.
— Почему?
— Многие окружающие будут неосознанно пытаться взбаламутить тебя.
— ???
— Это также естественно, как кинуть камень в спокойную воду. Большинству городских необходимо везде обозначать свое присутствие.
— У себя в квартире я могу это практиковать?
— Конечно. Но потом, чтобы заняться городскими проблемами, тебе будет необходимо волевое усилие.
— Зачем вообще людям нужна эта социальная суета?
— А где же человек может развиться до уровня контроля над собой?
— Мне кажется иногда, что социальные связи мешают развиваться, расти.
— В чем-то мешают расти, в чем-то — опуститься. Неустойчивому социальные связи необходимы.

— Я говорю про внутренние аэродромы.
— Что это?
— Любому человеку со временем надоедает чем-либо заниматься.
— При чем здесь аэродромы?
— Человек как самолет. (Смеется.) Летит-летит, потом ему нужно сесть и заправиться.
— Человеку нужно поесть? (Смеемся вместе.)
— Когда тебе надоедает заниматься каким-либо делом, ты или бросаешь его, или делаешь волевое усилие для продолжения.
— Естественно.
— Беда в том, что ты и бросаешь дело, и делаешь усилие неосознанно.
— Обычно я заставляю себя осознанно.
— Ты когда-нибудь делал выбор: «Бросить или сделать волевое усилие?»
— Нет, но я понимал необходимость продолжения.
— Необходимость — не выбор. Даже не совсем волевое усилие. Выбор делается без необходимости. Ты делал такой выбор?
— Трудно сказать.
— Выбор без необходимости сделать волевое усилие и есть аэродром подскока в твоих делах. Без него твой «самолет» не улетит дальше обычного радиуса.
— Чтобы развиваться нужны волевые усилия?
— Для дел. При развитии человека волевые усилия бывают и вредны?
— Как это?
— Когда человек напрягается, он становится жестче, консервативнее.
— Для развития себя нужно расслабиться?
— Разрешить себе изменяться, расти, понимать. А уж с этим или расслабиться или собраться — по ситуации.

— Ты сможешь пойти своей дорогой только тогда, когда тебе не нужно опираться на других.
— Многие люди идут своей дорогой?
— Нет.
— Почему?
— Когда они смогли бы это делать психологически, они, как правило, настолько слабы физически, что нуждаются в помощи других: родни, общества.
— Наверное, много и здоровых?
— Нет. Слишком от многого нужно отказаться, а человек может это довольно поздно. Он и сам изобретает себе путы?
— Какие?
— Пока он здоров, он думает, что дети и внуки нуждаются в нем.
— Так действительно (опять усмехнулись) бывает.
— Редко. Просто он изобретает услуги, от которых они не отказываются. И (смеется) действительно благодарны.
— Человек, который все же пошел своей дорогой, обязательно должен жить отшельником?
— Нет. Но у него должен быть свой берег сокровищ.
— Аллегория?
— Конечно. У него должна быть внутренняя территория, недоступная другим.
— Туда выносит жизнь всякий хлам, как на вчерашний берег?
— Без этого не бывает. (Смеемся). Но есть там и много ценного.
— Если пустить туда другого, он соберет все ценное?
— Полбеды, если так. Может еще и нагадить. Твой Берег Сокровищ должен быть полностью недоступен другим.

Ты только потому смог задать вопрос, что почти знал ответ.

— В детстве тоже любил рассматривать снежинки.
— В детстве мы все многое чувствовали, почти знали.
— Что мы знали про снежинки?
— Мы чувствовали что в миллионах их узоров может быть есть ключ к пониманию всего мира. Это завораживало.
— Действительно есть какой-то ключ?
— Узоры снежинок, кристаллы льдов и все кристаллы устроены так же, как ты или я. Разглядывая кристаллы, многое узнаю о людях.
— В каком смысле?
— Твое тело состоит из таких же узоров, сознание тоже.
— Взрослыми мы это забыли?
— Взрослыми мы перестали доверять чувствам как дети. А рационально мы это не узнали.
— Как мне узнать это рационально?
— Сначала смотри.

— Полной ясности не будет никогда. Не жди ее, привыкай действовать в условиях частичной неопределенности.

— Ты знаешь другие заповеди?
— Не могу утверждать. Просто со стороны вижу то, что веками невыгодно никакому государству.
— Что это?
— Я думаю, могла быть такая заповедь: «Не бойся».
[…]
Как можно не бояться? Государство, отношения ко многому обязывают, но дают защиту. Если не бояться, то многие отношения становятся обессмысленными. Может быть, Шаману не нужна принадлежность к социальной системе, потому что он не боится?
— У тебя есть какая-то концепция смысла жизни.
— Тебе уже никто не поможет со смыслом.
— Почему?
— Ты — взрослый самостоятельный мужчина. Можно сказать, что стоишь на последней ступеньке тех смыслов, которые дает общество. Можешь на ней и стоять. Но, если решишь идти дальше-выше, сам должен придумать смысл.
— Если это удастся, другие смогут пользоваться новым смыслом.
— Да, если твоя практика будет доступна другим. Так общество расширяет свой мир смыслов.

— Многих не устраивает их жизнь. Единицы настолько конструктивны, что могут начать новые практики.
— Почему единицы?
— В рассуждениях это здорово, а в конкретной жизни страшно.
— Почему?
— У тебя есть авторитетные для общества родственники, друзья?
— Есть.
— Наверное, не очень приятные люди? Навязывают иногда свои взгляды?
— Да, своеобразные.
— Почему терпишь?
— Надеюсь, что в трудной ситуации они помогут, защитят.
— Точно?
— Не знаю.
— Для свободы мышления ты должен перестать с ними соглашаться, когда тебе это не нравится.
— Неуютно. Как крышу разобрать.
— «Крыша» — хороший термин. Чтобы расти дальше, нужно иногда разбирать «крышу».
— Сейчас есть в городе такие выражения «крышу снесло», «лишиться крыши».
— Язык — коллективный ум. Много найдется людей, конструктивно разбирающих свою «крышу»?
— Очень мало.
— Потому и единицы, что из ста таких только один думает о смыслах.

Перед важным действием Шаман потирает руки над пламенем.
— Что ты делаешь?
— Увидел это у местных шаманов, сразу понял смысл и с тех пор делаю так.
— В чем смысл?
— Очищаю руки от остатков других дел.

— Знаешь, в городе тебе бы дали диагноз.
— Конечно. (Смеется). Только ведь я социально компетентен. Легко сделать так, чтобы любой психиатр написал «норма» и в сердцах про себя добавил бы: «Безнадежная норма». (Хохочет).
— Что здесь смешного?
— Смеюсь, потому что могу быть отстраненным. Вовлеченный человек не смеется.

— Я читал американского мистика, Карлоса Кастанеду. Он пишет, что человек должен иметь гибкий распорядок и не быть рабом распорядка.
— Это не кажется мне умным. Есть распорядок времен года, дня, болезни и выздоровления, цветения и увядания, дыхания, чего угодно.
— Если ты не поспишь, что будет с тобой?
— Могу не спать и не есть много дней, но потом мне надо поспать и поесть. Никуда не денешься.
— Но почему тебе не поспать днем, не поесть ночью?
— Человеку лучше спать в полночь, когда он максимально далеко на Земле от Солнца, и бодрствовать днем, когда он максимально далеко от Луны. Скажу теперь резче: или ты чего-то не понял, или ты начитался чепухи. Не плюй против ветра.
— Есть что-то особенное во взаимодействии с Солнцем и Луной?
— Все люди это знают, особенно женщины. Солнце и Луна дают свои энергии, которыми мы питаемся.
— Как мы ими питаемся?
— Это не зависит от обычного человека, само собой. Но если человек будет долго бодрствовать ночью и спать днем, он начнет быстро стареть.

Чувство неопределенности тревожило, не давало сосредоточиться и заняться каким-нибудь делом или спокойным обдумыванием ситуации.

— У тебя нет гормональной болезни, но есть лишний вес.
— Лишний вес оттого, что нет полноценного общения?
— Да, задумайся о своих отношениях с окружающими.
— А я думал, что от неправильного питания и сидячей работы.
— Это — следствия.

Деятельность Шамана скорее описывается схемами конструирования будущего на базе прошлого действиями настоящего. Мою ситуацию он посчитал результатом только моих собственных действий и заявил, что жизнь и впредь будет заводить меня в тупики, «если ты не начнешь собирать свои действия для будущего, как собирают бревна для дома».
— Ты считаешь, что это должно было произойти?
— Если ты совершил действие, ты обязательно получаешь результат, хочешь ты этого или нет.
— Мистика какая-то.
— Мистика — совершить действие и думать, что ничего не будет. А совершить действие и знать, что обязательно последует результат — последовательный материализм.
— Но если мне не нужен результат?
— Не нужно было действовать.
— Люди могут действовать, не подумав или по ошибке.
— Результату все равно. Он наступит.
— Это плохо?
— Сам по себе результат нейтрален. Но если ты его не ждешь, он может разорвать цепочку твоих дел. Если ты не готов — он может быть опасен.
— Что же делать?
— Не делать ничего лишнего. Это лучшее лекарство от бестолковости.
— Но поисковая, сверхнормативная активность полезна эволюционно.
— Полезна для вида, для индивида — опасна. Ненаправленная активность разумных бывает опасна и для вида. Для разумных полезна разумная активность.
— Что делать, если ненужное действие уже совершено.
— Иногда помогает обратное действие, но редко.
— А что-нибудь помогает часто?
— Часто помогает прекращение ненужных действий. У человека, много энергии тратится на борьбу с последствиями его же ненужных действий. Если эта энергия не будет растрачиваться зря, человек начнет делать то, что нужно, и сможет одолеть многое.
— Как понять, какие действия нужны, а какие нет?
— Это — просто. Вернись к реальности и делай только то, что тебе действительно нужно.
— Я чувствую, но не могу позволить себе бросить текущие дела.
— Тогда сделай это постепенно.
— Как?
— Начни делать нужные дела, и со временем они сами вытеснят ненужные.
[…]
— я не сказал тебе самого главного о нужных и ненужных делах.
— Что это?
— Обычный человек не может отличить нужные действия от ненужных без специальной практики?
— Эта практика доступна мне?
— Да. Вернись к реальности.
— Но как?
— Решив не делать ненужных дел, необходимо пару-тройку дней не начинать никаких новых дел вообще.
— Что же делать в это время?
— Разгребай и заканчивай старые дела. Ни в коем случае не бездельничай.
— До каких пор?
— Пока не почувствуешь прилив энергии, обусловленный тем, что незаконченные дела не высасывают тебя.
— Сколько ждать этого?
— Думаю, что в твоем случае два-три дня.
— И что потом?
— Потом ты вдруг начнешь продвигаться к тому, о чем мечтал. Но делай только эти дела и продолжай разгребать старые.

Однажды, когда мы пили чай, в гости зашел мой давний знакомый, считающий себя человеком творческим и неординарным. Он не был у меня несколько лет, что не помешало ему явиться, как всегда, без предупреждения. Шаман почти не обращал на него внимания, что «зацепило» знакомого, и он стал, по своей привычке, ничего не зная о Шамане, советовать ему пересмотреть свою «пустую» жизнь. Шаман внимательно выслушал советы, еще более «зацепил» знакомого парадоксальными замечаниями и рефлексивной надстройкой и, в свою очередь, дал ему ряд рекомендаций. Зная, что без расспросов Шаман дает методические рекомендации только тем, кого считает больным , я был удивлен. По моим прикидкам Шаман не был в городе более пятнадцати лет, и он уверенно «лечил» современного человека. В его словах было настолько много того, что эвелны называют «сила слова», что мой нигилист выполнил после очень тщательно все рекомендации. Он изменился довольно быстро (за три-четыре месяца) и весьма неожиданно. Наверное, неожиданно и для себя самого.
— З.: И как же мне начать?
— Ш.: Начни с малого. Спланируй изменения.
— Тысячу раз я это делал, ничего дельного не планируется.
— Ты ни разу не выполнил ритуал планирования.
— Может ты, о мудрейший, расскажешь мне сей древний ритуал.
— (Шаман не реагировал на иронию.) Прежде всего, сходи в баню и сделай себе аккуратную модную прическу.
— Это зачем?
— Потом купи себе модные хорошие туфли. Есть деньги?
— Есть-есть.
— Если денег нет сейчас, помой и почисть эти.
— Очень интере-е-есный ритуал!
— Купи себе хороший фирменный одеколон, ручку «Паркер» и хорошей, лучше финской, бумаги.
— О, ближе к делу.
— Чисто вытри стол, положи на него пачку бумаги и ручку «Паркер».
— Ну, Вы совсем утрируете.
— Одень новые туфли, глаженые брюки, свежую рубашку, сбрызни новую прическу одеколоном, выключи телефон, убери часы и сядь за стол не менее чем на полтора часа.
— Это, действительно, ритуал. Вы не смеетесь?
— Возьми из пачки лист и напиши на нем «Паркером» сверху «Планирование реальных действий».
— Вы смеетесь.
— Через две минуты тебе захочется вскочить и побежать по своим неотложным делам. Продолжай сидеть и думать о линии своей жизни.
— Что это даст?
— Еще через две минуты тебе захочется записать твои творческие озарения. Отбрось их, как и предыдущую суету. Продолжай сидеть и думать о линии своей жизни.
— Что мне думать о линии жизни?
— Еще через две минуты ты поймаешь себя на том, что думаешь о посторонних вещах. Отбрось и эти мысли. Продолжай сидеть и думать о линии своей жизни.
— И что это даст?
— Несколько раз тебе придется отбрасывать посторонние мысли и спокойно возвращаться к мыслям о линии жизни.
— Так что это даст?
— Ты когда-нибудь делал так?
— Нет.
— Эта новая для тебя практика — начало культурного действия планирования.

— Приучайся и ты под слоем случайного и мелкого видеть существенное в человеке.

С ним не чувствуешь себя комфортно, скорее общение с ним проблематизирует то, что называется «личностью». Но с ним чувствуешь, как растет твое понимание мира и что-то, что будет после личности.

— Когда человек долго живет в привычной ситуации, он становится компетентным и заскорузлым. Его мышление деградирует, так как он не решает новых задач.
— Но он все более хорошо решает привычные задачи.
— Он их уже не решает, а обкатывает. Он «экономит» мышление, живя привычным образом. Потом он начинает избегать новых задач…
— Новые задачи нужны для мышления?
— Для всего: ума, тела, чувств.
— А тебе не тревожно?
— Конечно. Но этой тревоге нельзя дать перерасти в избегание нового.

Интеллект не развивается без решения проблем, как тело не развивается без физической нагрузки. Обычно проблемы сами находят нас. Если они усложняются, интеллект развивается сильнее, если нет…
Но что происходит, если в какой-то период жизни проблемы решены? Человек или «лежит на боку» и деградирует, или ищет новые проблемы — путешествует, враждует, строит и т.п. И, если проблемы настоящие, рискует по-настоящему.
Интеллект и решаемые проблемы всегда находятся на грани, на острие возможностей по отношению друг к другу. Также и интеллект человечества. Если люди отступят перед какой-то проблемой, начнется деградация, если нет — создаются все более сложные проблемы (сегодня — экологические, геоклиматические, геополитические), увеличивается риск. И никогда нет гарантии решения.
Таким образом, именно интеллектуальное развитие человека (и человечества) ведет его к все новым проблемам и опасностям, требует этих проблем и опасностей для развития. Другого пути нет. Рефлексия, возможно, позволит сделать этот процесс, который ни в коем случае не должен останавливаться, более гармоничным.

Сознание Шамана всегда является предельно ясным, а озабоченным или суетящимся его невозможно даже представить.